Леонид
Федун

Леонид Арнольдович, вы являетесь тем человеком в «ЛУКОЙЛе», который занимается развитием стратегии компании. А мысли о будущем так или иначе связаны с техническим прогрессом и необходимостью использовать новые возможности. Как вы понимаете, что созрели условия и пора обновлять, принимать то или иное решение, использовать те или иные технологические средства?

Вы знаете, несмотря на мой возраст, я по-прежнему увлекаюсь фантастикой, поэтому для меня восприятие нового происходит достаточно легко. Действительно, мир сегодня меняется драматически. Ни один фантаст не мог предугадать, что через 10-15 лет у тебя на руке появится штучка, которая будет контролировать систему связи и твой пульс, одновременно позволяя следить за собственным весом. Ни Айзек Азимов, ни Стругацкие, никто не мог предугадать, что это произойдет так быстро.

Как раз сейчас наша компания занимается формированием так называемой стратегии будущего, проекта, который у нас называется «ЛУКОЙЛ 5.0 digital». Это облик компании, который будет, условно говоря, в 2030 году или даже раньше, к которому надо двигаться.

И может сложиться так, что они в конце концов поменяют и человека, как только начнут соприкасаться напрямую с человеческим мозгом. Но это не тема сегодняшнего дня.

Что такое нефтяная компания «ЛУКОЙЛ» в версии 5 через 10-15 лет? Это совершенно новая среда бизнеса. Да, компания продолжит заниматься извлечением, переработкой и продажей углеводородов, но сама система принципиально изменится. Первые вещи, которые делаются уже сейчас, – это гидродинамическое моделирование месторождений. Мы применяем трех-, а через некоторое время станут применяться четырехмерные модели, которые позволяют не только с высокой долей вероятности анализировать наличие углеводородов на глубине 3-5 и даже более километров, но и понимать структуру пласта, его проницаемость и тем самым сводить к возможному минимуму все геологические риски обнаружения. Более того, мы будем заранее понимать, как правильно размещать скважины, делать закачку воды и соответствующих реагентов, обеспечить наибольший уровень коэффициента извлечения нефти.

Что такое традиционная добыча? Всегда показывают сюжет по телевизору: стоят ребята в сапогах в буровом растворе, в грязи, ставят трубы, прикручивают их, вытаскивают, работает подъемник… Так вот, через 15 лет этого не будет. Уже сейчас существуют так называемые роботизированные буровые комплексы – DRS. Это система, в которой, во-первых, бесшовные трубы. Такой барабан, на который намотана гибкая труба, подающаяся роботу. Он сам затем эту трубу вставляет в устье, а специальный роботизированный бур сверлит. При этом количество задействованных специалистов составит не десятки человек, а всего несколько. Производительность этого станка примерно на 30% выше обычного. Такая техника существует, это не прототип. Через 10-15 лет данная система найдет широкое применение. Новые роботизированные комплексы заменят текущие бригады. Таким же образом будет выглядеть и система ремонта. При этом внеплановые остановки, потеря инструментов, аварии будут сведены к нулю.

Следующий шаг – это подготовка нефти. Опять-таки полностью компьютеризированный, роботизированный комплекс подготовки и транспортировки до узла учета с одновременной проверкой качества, составлением соответствующей финансовой и технологической информации об этом цикле.

То есть завод с мощностью переработки 10-12 млн т в смену будут обслуживать несколько десятков человек, имеющие гибкую систему, которая может работать по оптимальным ходам, в зависимости от потребности рынка. Далее – поставки. Здесь вполне применим блокчейн, когда система меняется в зависимости от потребностей поставщиков, оптимизирует все издержки, связанные с транспортировкой и так называемыми логистическими костами. Это все делает программа блокчейна. Следующий достаточно интересный вариант – любые компании, в том числе наша, вынуждены держать гигантское количество так называемых ЗИП – запасных инструментов и принадлежностей. Если что-то ломается, ты должен идти на склад, получать, ремонтировать. Сейчас предлагается достаточно простое решение – 3D-принтер, который может печатать из любого материала любые запчасти. Несколько принтеров заменяют громадный склад. Опять-таки без участия человека. Если что-то выходит из строя, подается команда на принтер. Он печатает, робот привозит, устанавливает. Сотрудник только контролирует, сидя за компьютером. Причем это не фантастика, это то будущее, к которому необходимо идти.

Если говорить о фантастике, не получится ли так, что именно «ЛУКОЙЛ» вместе с другими передовыми мировыми компаниями приблизит это пресловутое восстание машин и человек отойдет на второй план?

Не при нашей жизни. Если помните сагу про Терминатора, там как раз восстание машин было связано с военной сферой. Оборонный комплекс – это отдельный вопрос. Для нефтяной индустрии таких рисков нет. Есть другая опасность: высокооплачиваемые рабочие места десятков, сотен тысяч специалистов, которые заняты в нефтяной индустрии, в течение 15-20 лет будут сокращены. Чем они будут замещаться, я не знаю. Это вопрос, который сегодня практически не исследуется, но он неминуемо возникнет. Например, в Финляндии две трети наших заправочных станций Teboil – это автоматы, где вообще нет человека. Внедрение такой системы произойдет и в России, поскольку автоматические заправки намного эффективнее и качественнее по сравнению с теми, которые обслуживаются живыми людьми. Но в определенных сферах роль человека сохранится, и в первую очередь это касается работы программистов.

Каким образом существующие технические средства позволяют управлять компанией?

Вернемся в 1990-е годы, когда только зарождалась сотовая связь. Когда вы вошли в число ее пользователей? Когда у вас появился первый мобильный телефон?

Каким образом вы сейчас используете телекоммуникацию в личных и рабочих целях?

Когда у вас появился первый громоздкий телефон, вы понимали, как сильно эти аппаратики изменят мир, какие возможности в них зашиты?

Леонид Арнольдович, очень интересно узнать ваше мнение относительно возможностей, которые дает криптовалюта. Повсеместно ли это будет использоваться? Стоит ли вообще нам в это играть?

Понятно, что ни одно государство эту нишу поощрять не будет. Кроме того, я смотрю с точки зрения человека, который понимает, что такое фондовый рынок: любой актив, который продается, должен иметь какую-то стоимость, играть какую-то роль. Сегодняшняя роль криптовалюты, как я понимаю, – это попытки обойти центральные банки и национальные законодательства с точки зрения движения капитала. Это единственное. Будет ли эта роль поощряться государством? Я уверен, что не будет. Смогут ли в будущем криптовалюты заменить текущую валюту? Да, безусловно. Но это будет уже не эта криптовалюта, а национальные, наднациональные продукты, которые могут делаться по той же технологии, но ни в коем случае не биткоин.

Как раз сторонники криптовалюты говорят, что если сейчас мы не сядем в этот вагон, который пока спокойно отправляется со станции, то потом будем пытаться впрыгивать в последний.

Да что там впрыгивать, когда технология абсолютно понятна! Только этим займутся не те люди, которые продают криптовалюту сейчас, как фантики финансовой пирамиды МММ. Производство начнется на национальном уровне с интернет-банком. Только он будет не печатать, а проводить свою систему вычислений. Поэтому я считаю, что в том виде, в каком сегодня существует криптовалюта, она имеет только один смысл – теневое использование капитала. Других полезных функций у нее нет, поэтому я бы ни копейки в нее не вложил.

Еще один вопрос о вашем детище – стадионе «Открытие Арена». Что это сооружение представляет собой с точки зрения технологий?

Когда мы строили стадион, мы думали о том, что он должен быть самым современным. Вы можете это увидеть, когда придете в музей. Наш музей признан самым advantage среди всех футбольных музеев мира. Он построен по компьютерной технологии и работает в диалоговом режиме со всеми посетителями.

Я надеюсь, что мы все заморозки и снегопады выдержим. Кроме того, система входа и выхода болельщиков, система контроля, если отбросить те специальные процедуры, которые делает МВД и которые, на мой взгляд, являются излишними, чрезвычайно эффективна. Также поставлена самая современная система распознавания. Если не ошибаюсь, сейчас на стадионе около ста камер, которые позволяют идентифицировать любого болельщика, любого нарушителя. Все самые современные технологии, которые только были возможны, были применены.