Михаил
Задорнов

Михаил Михайлович, банкиры лучше других знают, что ждет нас завтра: без этого сложно выстраивать стратегию развития. Какими инструментами вы пользуетесь, чтобы делать прогнозы на несколько лет вперед?

Не открою особых секретов: я выходец из академической среды, поэтому первое, что для меня важно, — это аналитические прогнозы: я их регулярно изучаю и использую для планирования деятельности банка. Есть ключевые институты: Международное энергетическое агентство, Международный валютный фонд, Всемирный банк, — которые делают хорошие обзоры.
Есть, например, прогнозы на 10–15 лет, которыми мы руководствуемся в работе. В основном это макроэкономические прогнозы и изменения в ключевых сферах: потребление нефти и «зеленая» энергетика. Где произойдет перелом? В какой момент мы откажемся от использования бензинового двигателя или вообще от водителя и заменим персональный автомобиль «гугломобилем»?
Второе: если раньше я мог сказать, что российские банки на три-пять лет отстают от западных, то сейчас по целому ряду технологий они опережают американские и находятся практически на уровне лучших европейских. Скажем, по карточным технологиям и P2P-переводам, то есть переводам с вашей карты на карту кого-то из родственников. Хотя в целом российская банковская система технологически все еще отстает от ведущих игроков на три-четыре года.
Наша команда регулярно выезжает в центры новых продуктов Visa, MasterCard и других платежных систем, в Пало-Альто, где находится Google и другие американские технологические компании. Мы также изучаем бразильские банки, которые в силу ряда причин технологически очень продвинуты, испанские банки. То есть при выборе целей следующего стратегического цикла мы смотрим, что происходит в мире и чему еще мы можем поучиться.
И третье: банки — это такой же ритейл, как ритейл продовольственный или торговый. Поэтому мы всегда следим за другими рынками в России: технологические новинки, переход в онлайн. Почему клиенты это делают? На каких условиях? Можем ли мы продавать свои продукты так, как продают продовольственные товары современные ритейлеры? Нам важен опыт из других сфер, связанных с базовыми человеческими потребностями.

Правильно ли сказать, что вы себя ощущаете ученым в финансовом секторе?

Нет. Я, безусловно, бизнесмен, но бизнесмен-стратег. Мы — и в нашем прошлом проекте ВТБ24, и сейчас, в проекте «Открытие» — руководствуемся трех-пятилетними стратегиями, а не живем от сделки до сделки. Наша стратегия, по сути, является индикативным планом, достаточно жестко привязанным к KPI, ключевым показателям для менеджмента. Когда мы разрабатываем такие стратегии, прежде всего анализируем, как развиваются конкуренты и рынок.
Еще одна особенность российского рынка: он очень монополизирован, еще более, чем в 1990-е годы. Но банковский сектор, несмотря на все разговоры и крики вокруг него, очень конкурентный: сильных игроков там не три и не пять, а 20–30. Клиент может выбирать.
Мы смотрим не только друг на друга, но и на опыт за пределами России, иначе просто не сможем конкурировать. Мы должны работать на опережение. Допустим, у конкурента что-то получилось, ты взял эту идею и реализовал ее у себя. В этом, я считаю, нет ничего зазорного.

Каким образом вы собираетесь позиционировать банк «Открытие»?

«Открытие» — это универсальный банк, он работает и с физическими лицами, и с малым и средним бизнесом, и с крупными корпоративными клиентами. Наш банк может предложить услуги и самому отдельно взятому предприятию, и его работникам. Мы предоставляем разнообразные финансовые продукты, в том числе страховые: в группу наших компаний входит «Росгосстрах» и значительная часть рынка негосударственного пенсионного обеспечения. В свете пенсионной реформы и неизбежного введения индивидуальных накопительных пенсионных программ это очень и очень важно.
Мы надежный большой банк, который объединил офисы «Открытия», Бинбанка и «Траста» в 70 регионах России. Скоро наше присутствие будет очень заметно: по большому количеству банкоматов, в социальных сетях, в интернете. Наше преимущество в том, что сейчас, перезапуская «Открытие», мы можем в существенной степени перейти на дистанционные каналы обслуживания клиентов. Минимум офисов и современные каналы коммуникации: мобильное приложение, онлайн-банк для малого бизнеса, разнообразные сервисы для крупных компаний.

Основное наше отличие — фокус на персональных базовых потребностях отдельного клиента или малого предприятия. Как у нас это получится? Это уже наше ноу-хау. По сути, эта задача решается технологически: мы, допустим, знаем потребности не только пенсионеров в общем, а конкретных пенсионеров, живущих на северо-западе Москвы в Южном Тушино. Что их интересует? Какая им нужна услуга: банковская или страховая? К продуктам мы планируем «подвешивать» еще и конкретные услуги: транспортную услугу, доставку продуктов, получение денег от внука или, наоборот, пересылку денег внуку.
Или, например, таксисты, дальнобойщики, нотариусы — достаточно понятные и ясные группы, представители малого бизнеса с очень четкими потребностями. Если они почувствуют, что мы прекрасно понимаем их требования и при этом экономим их время — что сегодня ценится вдвойне, — они станут нашими клиентами. Большие предприятия тоже не останутся без внимания. Например, наш крупнейший клиент — «Лукойл», которому мы предоставляем целый комплекс услуг. И не только он.

Во время ПМЭФ прозвучала такая мысль: идет изменение базовой экономической формулы «товар-деньги-товар» на «люди-деньги-люди», где люди — это цифровые профили. Кажется ли вам, что в ближайшие 5–10 лет произойдут концептуальные изменения в банковской сфере?

Человек — существо эмоциональное, а экономика — это во многом психология. И не всегда эту психологию можно точно просчитать, эмоции и поведение людей все равно будут несколько иррациональны. Часто люди, принимая решения, в том числе в финансовой сфере, поддаются влиянию окружения — семьи, коллектива или другой социальной группы.
Уже два-три года назад банки о поведении клиентов знали очень многое, поэтому сегодня банковское предложение основано на вполне четком понимании профиля клиента. Но пока оно недостаточно индивидуально. Мы начнем двигаться к действительно индивидуальному предложению: клиент получит его именно в тот момент, когда ему будет нужен именно этот продукт, именно по той ставке, которая для него приемлема. «Открытие» будут выбирать как банк, который откликается на еще не до конца сформулированные потребности клиента.
Как мы узнаем об этих потребностях? Из обработки миллионов клиентских профайлов. Я говорю не только о физических лицах, но и о малых предприятиях. Мы создали совместное предприятие с Qiwi и «Точкой» — сервис, который очень четко формирует банковское предложение под потребности конкретного, а не абстрактного малого предприятия. К этому рано или поздно придет весь рынок.

Как вам кажется, россияне хотят получать от банка высокотехнологичные продукты или они консервативны? Есть ли разница от региона к региону?

Россию я знаю очень хорошо. Кроме пяти-шести регионов, объехал всю страну по несколько раз — как банкир и как в прошлом депутат. Россия очень разная. Здесь до сих пор актуально известное выражение Петра Столыпина: «В России за 10 лет меняется все, за 200 лет — ничего».
В России колоссальная региональная и возрастная дифференциация. Жизнь наших детей и внуков проходит в гаджетах. В Москве, Петербурге, Калининграде — крупных и развитых городах — очень динамичное общество. А в районе Центрального Черноземья или в Хакасии, Тыве, Калмыкии совершенно другая жизнь. Разный доступ к инфраструктуре, разное использование гаджетов, разный ритм.
Причем не только Москва впереди планеты всей: например, в Ханты-Мансийском автономном округе в любом райцентре, в самом Ханты-Мансийске, в Сургуте люди давно заказывают не только еду или какие-то товары в интернете. Им в течение двух дней привозят одежду европейских брендов. Нет необходимости ехать в Европу на шопинг. Но, к сожалению, есть и оторванные регионы, где нет аэропортов, нет нормального транспорта между столицей региона и районными центрами. И это беда.
Поэтому мы как банк и как страховая компания должны ориентироваться и на наиболее продвинутую молодежную аудиторию крупных городов и регионов, и на традиционное население, которое более консервативно, не всегда хорошо образованно, имеет довольно своеобразное представление об окружающем мире. В этом случае нужно полагаться на стандартные продажи продуктов. Люди должны знать, кто им продает, и доверять этому банку — здесь важную роль играет сарафанное радио.

Мой опыт подсказывает, что неважно, аул ли это на Кавказе, населенный пункт в Приморье или в Центральном федеральном округе — мобильные телефоны есть везде. Вы помните свой первый мобильный телефон?

Я прекрасно помню первый айфон — мне его подарил друг, который купил его в Нью-Йорке буквально через месяц после того, как первые айфоны появились в продаже, разлочил, поставил российскую SIM-карту. Но я, сказать честно, не отношусь к числу людей, которым надо все время менять гаджеты.

Предвидели ли вы, что от стационарных телефонов откажутся?

Оглядываясь назад, представить, что этот инструмент заменит не только голос, но и, фактически, кошелек, всю систему идентификации, память (никто больше не запоминает телефонные номера, за редким исключением — члены семьи и ближайшие друзья), теперь уже практически невозможно. Это не просто технология, смартфоны здорово повлияли на поведение людей, изменили их жизнь.
В прошлом году в мире было продано 1,4 млрд смартфонов, а население планеты — 7,5 млрд. В последние три года ежегодно производится и продается 1,2–1,4 млрд смартфонов, и сейчас производство телефонов и составных частей к ним обеспечивает примерно 40% прироста мирового ВВП. Смартфон не только изменил образ жизни человека, независимо от его социального статуса и страны проживания, но и стал основным добавленным продуктом, который сегодня продвигает мировую экономику.

Поэтому мы как банк все больше думаем о продвижении наших продуктов и сервисов именно на смартфоне. К тому же производство и продажи персональных компьютеров падают, люди уходят на мобильные платформы. Мы должны понимать, куда двигаться дальше, создавать общее банковское приложение и отдельные приложения для продуктов. Все это — будущее наших технологий.

Михаил Михайлович, есть ли минусы в цифровизации? Как, на ваш взгляд, сохранить индивидуальность в меняющемся мире, который уже перенасыщен технологиями?

Вспомните «1984» Оруэлла: как описана жизнь человека в доведенном до абсурда коммунистическо-тоталитарном обществе. Оруэлл написал это в 1948 году. С тех пор с точки зрения воздействия пропаганды на личность мало что изменилось. Просто тогда были другие каналы информации: кино, главное из искусств по мнению товарища Ленина, или массовая пропаганда — разнообразные способы целенаправленного промывания мозгов. По сути, это тоже технологии, просто сегодня они более совершенны. Но человеку всегда было сложно сохранить индивидуальность под массированным воздействием информации. Сейчас, может быть, меньше открытой пропаганды, хотя она также присутствует, но больше скрытого информационного воздействия на человека. Думаю, мы даже не осознаем этого до конца. Особенно маленькие ребятишки, которые по несколько часов в день проводят с планшетом. Это влияет на их сознание, их образ жизни: меньше работают мышцы, меньше тактильности, меньше нормальных детских игр, драк, рыбалки, чего-то живого. Это повлияет на то, какими эти дети вырастут: будут больше находиться в виртуальной реальности, нежели в реальной квартире, в доме, на природе.
И все же: образование, круг интересов, профессиональные способности, наличие дела, семьи — основополагающие факторы, которые ведут человека по жизни. По крайней мере, пока.

Значит, угрозы восстания машин нет?

Машинам свойственны сбои. Я был свидетелем такого сбоя в аэропорту, когда на два часа отключилась электроэнергия и аэропорт полностью замер. Это произошло жарким летним днем, когда тысячи людей оказались заложниками ситуации и никто не мог улететь. Сбои с такими серьезными последствиями будут множиться. Сегодня все системы — например, водоподача целых городов, какие-то инфраструктурные конструкции — основаны на информационных технологиях. Тот же «умный дом» довольно сложно восстанавливать, если сбойнет. Мы помним два случая на атомных станциях: в Чернобыле и в Японии, когда из-за цунами и землетрясения техника не выдержала нагрузок, случились трагедии огромного масштаба.
Сегодня строят системы эшелонированной защиты, которая защищает от техногенных или естественных сбоев. Но чем больше технологий, тем больше наша уязвимость. Ахиллесовой пятой (мы как банкиры это четко понимаем) остается внешнее и внутреннее мошенничество. Информацию, собранную вами в смартфоне, могут просто украсть. А утрата вашего второго «я», сосредоточенного в смартфоне, — это не просто забытая записная книжка, но серьезная угроза потери данных. Банки работают над этим: мы немедленно блокируем счета, блокируем украденные карты, настраиваем все системы на противодействие мошенничеству, совершенствуем их, потому что киберпреступники тоже не дремлют, делая все новые попытки. На мой взгляд, российские банки неплохо справляются с угрозами.

Какое у вас отношение к криптовалютам?

Криптовалют не существует, есть валюта. Государство — это армия, полиция, национальная валюта. Государство никогда и никому не отдаст валюту, потому что это неотъемлемый признак его суверенитета. Поэтому криптовалюты — это не более чем очередное МММ или тюльпановая лихорадка, временное увлечение некоторого числа людей. Как в любой пирамиде, там в начале кто-то заработает, а в конце потеряет. Но ни один нацбанк, который является эмиссионным центром, никогда валюту из-под своего контроля не отдаст.

Может ли Россия войти в топ-5 на финансовом рынке с точки зрения технологии? В каком направлении нам нужно развиваться?

С точки зрения присутствия на финансовом рынке через информационные технологии мы одна из самых развитых стран. У нас работают все глобальные сервисы: Apple Pay, Samsung Pay, AliPay — платежные системы, связанные с вашими смартфонами, токенизация (технология для обеспечения безопасности электронных платежей с помощью надежной системы шифрования, — прим. ТАСС) — Россия везде входит в пятерку наиболее растущих рынков. Но оговорюсь, что это городское население или население, которое активно использует сервисы для интернет-покупок. Потому что 40% наших граждан никогда ничего не покупали в интернете и, кстати говоря, очень опасаются это делать. Этакий элемент бытового консерватизма.
Россия с точки зрения навыков, образования и хорошей подготовки технологов, IT-специалистов может сделать рывок не только в финансовой сфере, но и в сфере целого ряда услуг. Например, у нас сильно продвинулся сервис Госуслуги.ру, который позволяет оформлять документы онлайн: налоговую декларацию, пенсионный счет, совершать необходимые платежи. Государство активно развивает базовые сервисы, значительно облегчая жизнь человека, который привык ходить за любой бумажкой к мелкому или крупному чиновнику. Люди, которые не были в России пять-семь лет, а сейчас вернулись, с удивлением узнали о возможности уплаты налога, получения загранпаспорта и других услугах онлайн. И эти услуги у нас на достойном уровне. Надо стараться распространять их на всю территорию России.